— Вы неплохо владеете базовыми навыками, — сказал он, пока я лежал на полу, и пытался отдышаться, — но ваша физическая подготовка не позволяет вам держать себя в той форме, в которой это возможно, и поэтому свой потенциал вы не раскроете, если все останется как прежде. С этого момента у вас будет комплекс тренировок помимо фехтования, и специальная диета, которой следует придерживаться. Что же до оружия и техники боя… Полагаю, вам подойдут три школы фехтования. Они достаточно сильно отличаются между собой, но оружие используют одно и то же — сабли, размером как раз с учебные. Мы можем заменить архаику на энергоклинок подходящего размера и сосредоточиться на одной из этих школ, а можем обратиться к основам всех трёх, для начала. Я бы рекомендовал именно этот вариант.

— Что это за школы? — спросил я.

— Однорукий танцор, Смерть скорпиона, и Ледяное сердце.

Повисло недолгое молчание.

— И? — не выдержал я, — В чем их суть и отличия?

— О, простите, — Кольт слегка удивился, — Я подумал, что вы уже ищете информацию о них.

Я только чертыхнулся про себя, и пояснил:

— У меня нет спутника. И прямого доступа к инфосети тоже нет.

— В таком случае, — сказал Авраам, ничуть не смутившись подобному признанию, — Предлагаю вам привести себя в порядок, и составить мне компанию за завтраком. В двух словах этого не рассказать, но истории будут занимательными, обещаю.

Кольт оказался прав — стоило мне набрать вес, и заняться регулярными тренировками, как и успехи в фехтовании не заставили себя ждать. За следующие две недели я изучил несколько атласов фехтования и сосредоточился на основах трёх предложенных мне школ.

Больше всего мне понравился Однорукий танцор — этим стилем Кольт сражался со мной в первый раз, и он же представлял для меня наибольший интерес. Я научился вращать клинок вокруг себя, защищаться от пяти соперников разом и связывать одного противника боем, не давая ему атаковать. И хотя я по прежнему проигрывал учителю чуть ли не каждый первый поединок, по его словам, он видел нешуточный прогресс, и был уверен, что я способен заколоть на дуэли достаточно умелого соперника.

Мы занимались дважды в день — ранним утром и в сумерках, и теперь после вечерних тренировок я спал как убитый. Кошмары не мучали меня ни разу за то время, что я занимался с Кольтом. Правда, странные сны о неизвестной пирамиде никуда не исчезли — напротив, они посещали меня с завидным постоянством, но каждый раз отличались друг от друга какой-нибудь деталью. Впрочем, чувство тревоги, которое они вызвали, тоже никуда не делось, но это я был готов стерпеть в те предрассветные часы, когда просыпался.

Также я продолжил заниматься изучением эллирийского и читал историю своей семьи, узнавая все больше и больше интересных деталей об отношениях с другими семьями и даже Императорским двором.

На Магеллан часто прилетал Марк и навещал меня. Брат радовался, что я наконец-то начал приходить в себя после событий на Эдеме. Отец всё также был занят практически круглые сутки, но и он выкраивал несколько часов в неделю, чтобы встретится со мной, и обсудить прочитанные книги, или, что бывало ещё реже — присоединялся к нам с Кольтом на тренировках. Он приятно удивил приглашенного мастера, одолев его уже во втором поединке.

Как-то у Марка выдалась целая свободная неделя, и он предложил мне прокатиться до Эстергейта — крупного города, расположенного на берегу озера Вастан. К концу второго месяца осени, который как раз наступил, здесь проводили праздник сбора урожая. От самого берега озера и до горной гряды, за которой начинался лес подступающий к территориям Цитадели, колосились поля пшеницы, сейчас уже убранные. Рядом с ними были разбиты сады с самыми разнообразными фруктами и овощами, которые также были уже собраны и законсервированы. А о знаменитых эстергейтских виноградниках и производимых там винах и говорить не приходилось — о них слышали далеко за пределами нашей системы.

Туда мы с братом и отправились — в надежде на хорошее вино, вкусную кухню и веселые приемы. Прислугу оставили дома, как и мастера Кольта — вскоре после его прибытия по Цитадели разнеслась весть о знаменитом фехтовальщике, и многие из тех де Пайле «что идут в счёт», решили обучить своих детей этому благородному и древнему искусству.

Впрочем, Кольт не был расположен учить целую кучу детишек — он выбрал себе всего четырех перспективных учеников, и теперь дважды в неделю занимался с ними. Из нашего дома он съехал вскоре после этого — не хотел доставлять лишних хлопот, по его словам, да и отказаться от собственного жилья на границе с лесом не смог — там было тихо, и никто не докучал Аврааму бесконечными просьбами и разговорами.

В Эстергейте нас с Марком узнавали многие жители, и радушный прием оказывали везде — от захудалых ресторанчиков до дома главы городского совета. Вино, надо сказать, здесь и вправду было отменным, а запечённые груши с птичьим мясом я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Мы участвовали во многих мероприятиях и состязаниях, но чаще прогуливались под парусом на яхте — её мне подарил Марк на девятнадцатый день рождения, о котором я, признаюсь, едва не забыл. Как оказалось, это была одна из причин, по которой он позвал меня сюда. Я назвал яхту «Элли», и за несколько дней мы обошли на ней почти все озеро, добравшись даже до Литенпорта в южной части огромного озера.

Наряду с тем временем весной, когда с нами была ещё и Ариадна, эта неделя была одной из самых лучших, проведенных мной на Магеллане, и навсегда врезалась в мою память.

— Зачем ты тогда летал в Солар? После событий на Эдеме? — как то спросил я, когда мы с Марком плыли вдоль берега.

— Не уверен, что тебе следует это знать, — покачал головой брат.

— Да ладно тебе! — возмутился я, — С тех пор как я вернулся на Магеллан, только и слышу: «Еще не время, Алан». «Потерпи, Алан». «Тебе не следует этого знать, Алан». Надоело! Я пришел в себя, Марк, и справился с тем, что случилось на Эдеме. Прошло уже почти полгода, как я здесь, а Примархи всё никак меня не вызовут! Я уже сомневаюсь, что им вообще есть до меня дело!

Марк на эту тираду только рассмеялся. Он сидел на корме, и счищал ножом яблочную кожуру с ярко-красного фрукта.

— Напрасно ты так думаешь, братишка. Просто они не любят спешить, а твоё дело у них далеко не на первом месте. Ты ведь много времени провел в библиотеке — неужели не понял, что наша семья гораздо мощнее, чем кажется на первый взгляд? Мы не один из Имперских домов-приживал, коим и пары сотен лет нет. Наша родословная сродни императорской, а таких семей во всей галактике не наберётся и двух десятков. И как бы произошедшие на Эдеме события не были важны и болезненны для тебя — для Примархов это не более чем небольшой эпизод с одним из не самых важных отпрысков дома.

— Ты не ответил на мой вопрос, — заметил я, слегка меняя курс. Ветер наполнил парус, и яхта начала закладывать длинную дугу для разворота.

— Ты ведь не отстанешь, да? — обречённо вздохнул брат и, прочитав ответ на моем лице, лишь махнул рукой, — А, да пофиг, всё равно ты догадываешься. Я должен был подчистить за вами хвосты перед Советником и семейством де Валиант. Отец договаривался с Ямато, а… Короче, я выступал в роли его «куклы».

Я присвистнул. К таким вещам в Империи относились очень неоднозначно.

Благодаря своему биотеку, Марк (как и я, собственно) мог стать «вместилищем» отца. Живым ретранслятором, если говорить по-простому. Такой метод не одобрялся, и был весьма опасным, но гарантировал, что никто не перехватит разговор через несколько солнечных систем — его могли слышать только непосредственные участники. В данном случае — оябун Ямато и мой отец. Даже Марк не знал его содержания.

Услышав это, я кивнул, и больше не наседал с вопросам, а просто направил яхту в гавань.

А на следующий день посыльный из Цитадели привёз моему брату свёрток, в котором оказалась небольшая стальная пластина, записка и кристалл памяти — это был пропуск на совет Примархов, и его передали для меня.